|
The Crescent Morning.
|
орисыч проснулся от собственного кивка.
Утро было совершенно дивным, солнечным.
Он сидел в плетёном кресле на терpace,
залитой густым как персиковый сироп светом.
|
В другом кресле попивала из прозрачной чашки кофе Гекат Персессна.
На ней был шёлковый халат цвета чайных роз; в тонкой загорелой руке – папироса.
Она улыбнулась:
- С добрым утром, государь.
Никакого похмелья, никаких провалов в памяти Борисыч не ощущал и ночные похождения свои в обществе Исполняющего Обязанности прекрасно помнил. Телом и душой был свеж и желал пробежаться по прибрежному песку километров двадцать.
-Какие планы, богиня? – поинтересовался Борисыч, потягиваясь.
Верить в ночные росказни заведующего энтропией он не спешил, но смотрел на Гекат Персессну с настороженным интересом..
-Планы есть разные, есть в горошек, есть в клеточку... В знакомом уже читателю тонком портсигаре лежали длинные папироски с бумажными узорчатыми мундштуками.
-Не желаете, кстати, присоедениться?
-C утра?
-Почему бы и нет?
-Что же , Вы так и будете сидеть всё время и курить?
-Почему бы и нет – улыбнулась Гекат.
Борисыч развёл картинно руками:
-Но можно же столько сделать, впереди весь день, а Вы...
Тут Борисыч осёкся. Потому как на азиатском лице стало проступать что-то очень уж жуткое, в глазах загорелся синий метановый огонь...
-Вы что же, считаете, что я, сотворившая этот Остров, и это Полулунное Утро не имею права выкурить здесь папиросу???
Борисычу показалось, что в волосах богини поднялись и изогнулись вопросительными знаками чёрные кобры...
Борисыч инстинктивно хотел было прикрыть голову руками как в боксе, но тут же сообразив, что это не спасёт, лишь всплёскивал ими извинительно, пока не дошли до языка подходящие слова:
-Гекат Персессна, помилуйте, я не Вас имел ввиду, я о себе ...
-А-а-а... Прошу прощения, нервы...
Но посмотрите, государь, какое утро!
Борисыч посмотрел и увидел, что солнце
едва поднялось из-за горизонта и балкон
освещён первыми его лучами.
Увидел он так же бледнеющий полумесяц в светло-синем небе и сверкающие снежные верхушки гор. Морские волны шуршали по песку. Тихо шелестели пальмовые ветви.
- Красота -то какая, Борисыч! А Вы ещё курните, - и сразу в Нирване окажетесь.
- Да мне вообще-то и так неполхо...
-Курните-курните!-Тонкая загорелая рука протягивала ему дымящуюся папироску...Борисыч потянул в себя дым и жутко раскашлялся. Ему стало нехорошо.
Голова закружилась. Всё вокруг поплыло...
-Ложитесь здесь,- Тонкие руки устраивали его поудобнее.
-Я укрою Вас халатом, -отдохните.
Борисыч, всё ещё покашливая, пристроился на сафьяновом диване и задремал...
- Вот так-то, - сказала Гекат Персессна, - Нечего мне Утро портить.
Но этого Борисыч уже не слышал.
...
Выйдя на балкон в шёлковом халате с кофе на подносе,
Борисыч заметил, что солнце не сдвинулось в небе ни на градус.
Наблюдение это его заинтересовало.
То что трава способна растягивать время, ему было прекрасно известно,
но не до такой же степени!
-Я не могу понять, - сказал он, - как это у Вас получается,
нельзя же солнце держать на месте только потому, что папироса...
-Дело не в папиросах, - Гекат Персессна сделала паузу, как бы задумавшись.
- Хотя и в папиросах тоже.
-Гекат Персессна, я бы попросил позволения кое-о-чём спросить...
-У Вас ещё остались вопросы? А как же Иоанн Себастьен?
-Я не спрашивал его об этом.
-Хорошо, спрашивайте.
-Почему именно я?
Геката рассмеялась:
Это был хороший вопрос. Тут вся сансара и начинается...
Во-первых, что Вы подразумеваете под словом «Я»?
Борисыч приложил к груди растопыренные пальцы обеих рук:
-Я... Себя.
-То есть своё тело? – прищурилась Геката поверх солнечных очков.
-Скорее, сознание. Насчёт тела Иоанн Себастьен мне обьяснил.
-Во вторых, почему Вы решили, что Вы- это что-то «Именно?»
Борисыч не нашёлся что ответить. Действительно, по имени его здесь
не васькали. Обходились уважительно, по отчеству.
Во множественном числе, то есть на «Вы».
Мало ли, мол, вас борисычей по острову бегает...
-Видите ли, Борисыч,
Представьте, что Вы играетесь в компьютерную игру.
Вроде как в старинном кино Matrix. Только немного не так и наоборот. И вообще совсем по-другому.
Вы Прошли пару уровней и случайно выиграли бонус-гейм.
С бесплатным пивом. И того и другого – сколько влезет.
Я понятно выражаюсь?
-Почти.
-Мозг Вашего тела в данный момент находится
в состоянии изменённого сознания...
- Где-то между жизнью и смертью?.
-Скорее, между сном и явью. Здесь время обладает иными свойствами.
Геката, невесть откуда взявшимся карандашиком начертила в лежавшей
на столе большой тетради две линии, пересёкшиеся крестообразно:
-Bот это – условная плоскость Сего Дня. Что бы Вы с ним ни делали, Сей День один.
То есть «завтра» или «вчера» здесь нет.
- А почему?
- Потому что я так хочу. Не перебивайте.
Но зато у Сего Дня есть четыре стороны...
Вокруг пересечения линий богиня, смелым росчерком, изобразила лихую спираль:
- Линейное время в спиральной конфигурации образует нечто вроде индукционной катушки. Как результат, мы получаем некое временное поле,- Карандаш быстрыми штрихами превратил чертёж в рисунок раковины морского моллюска, - В котором время, в своём линейном смысле, отсутствует. Я понятно выражаюсь?
-Почти.
- В принципе, это даже не важно. В нынешнем своём состоянии Вы продолжаете подчиняться законам линейного времени и не можете перейти
на другую сторону Сего Дня. Вы уже прожили на Острове один день, один вечер, одну ночь. У Вас осталось только утро.
Теоретически, оно бесконечно.
Но мы ведь не будем сидеть здесь всегда и курить папиросы, так ведь? Это физически невозможно уже.
Поэтому, в тот момент, когда Вы захотите покинуть Утро, Вы вернётесь в свою, так называемую, прежнюю жизнь
ровненько на одну в минус двадцатой степени секунды позже...
Миниатюрный графитовый смерч закрутился над тетрадью.
Солнечный луч, услужливо упавший на чертёж, продемонстрировал
угловой вектор перемещения Борисыча в линейном времени, магией Гекаты закрученным в лихую спираль...
Вернуться в прежнюю жизнь , хм-м-м…
Судя по клочьям сохранившихся воспоминаний, прежняя борисычева жизнь была довольно увлекательной.
С другой сторны, находясь на Острове,
Борисыч ещё ни разу по ней не заскучал...
-И вот, дорогой мой, если Вы сможете из прежней своей жизни снова попасть на Остров, Вы станете "Именно Вы". А пока Вы так, один из кандидатов в абитуриенты.
Борисыч расстроился. Эмоции в нём боролись противоречивые: с одной стороны он чувствовал себя безобразно обдуренным, с другой, - как можно было обижаться на бонус-гейм?
-Ай, ну что же Вы, право, загрустили, государь! Вам непременно надобно курнуть.
Наслаждайтесь текущим моментом, эдаким конкретным  , Борисыч.
Тонкая загорелая рука протягивала ему дымящуюся папироску...
Борисыч потянул в себя дым и жутко раскашлялся.
Голова закружилась. Всё вокруг поплыло...
Поплыло, приплыло и стало на свои места. Словно с глаз упала пелена.
Новым взглядом Борисыч посмотрел на Полулунное Утро и своё место в нём.
«Дурак!» - рассмеялся он над собой в душе, но не с обидой, а радостно...
Словно из волшебных прозрачных детских кубиков в его сознании стала складываться вполне стабильная объёмная картинка.
Центральным местом ёё был огромный кайфовый Кайф.
А в самой середине огромного кайфового Кайфа, удобно развалился в плетёном кресле совершенно кайфовый он, Борисыч.
С полбутылкой холодного пива в руке.
Море было Борисычу по-колено, до неба было рукой подать.
В таком состоянии можно было и
вернуться в прежнюю жизнь, а можно было заняться чем-то ещё...
- Ну, расскажите что-нибудь, Борисыч, - попросила Гекат Персессна.
- Что Вам рассказать, госпожа?
- Да ничего особенного не нужно, расскажите как Вам хорошо. Прёт Вас?
-Прет........Изо всех пор.
Как пар разлетается по воздуху.
Образуется торчёвая аура.
Вырабатывается позитивная энергия,
вроде как сияние, если это можно видеть...
Представьте, можно было бы видеть,
где плохая энергия, а где хорошая.
Чувствуешь, где что...
Вот Это, наверное,
было бы знать всю правду...
|
Борисыч осёкся и посмотрел на Гекату.
Она стала полупрозрачной, такой, что можно было сквозь неё увидеть спинку кресла, на котром она сидела.
- Вы еще живы, милая госпожа? Не заснули?
- I love it, Борисыч! Продолжайте, please...
Я торчу с Вами...
|
Борисыч охотно продолжил, уставившись в горизонт,- разделительную границу Моря-Неба:
Вообще испытывать удовольствие - это класс.
Не надо стараться его искать.
Оно само себя находит.
И ты его конкретно чувствуешь.
Особенно когда сексом занимаешься,
все отключается, ничего не существует.
Наверное, один из самых сильных источников.
Еще кислота.
Та просто выкидывает из реальности.
Как проваливаешься в дыру,
в бездну сумасшествия.
Только в кислоте испытываешь все:
страх, радость, из крайности в крайность.
Ещё есть сон! Сладость. Тоже наркотик.
Когда его мало -- хочется спать.
А когда много спишь, начинаешь
все время хотеть спать.
Борисыч отвёл глаза от горизонта и вернулся взглядом на пустой с раннего утра "закрытый" сочинский пляж.
Подле него, в шезлонге полулежала Юлька Каценеленбоген, неприступная студентка престижного ВУЗа, потомственная москвичка
с родословной. Борисыч обхаживал её безуспешно уже третьи сутки подряд.
Выкуренная на двоих Беломорина с чуйским зельем развязала ему язык и он продолжал то ли какое-то начатое перечисление, то ли буддийскую поэму-экспромт:
Секс – наверное, тоже сумасшествие.
Я вообще думал, что я развратный,
но оказалось, - ошибался.
Хотя секс люблю.Очень даже.
Но только с близким человеком.
Ля-я-я... Сколько раз пытался просто так,-не получалось.
- А я больше не вижу в сексе н-чё асоб’нного , - сказала полупрозрачная на
рассвете Юлька,- секс для меня –эт’ пройд’ный этап.
- А Вы попробуйте влюбиться по уши и полюбите заново. -Предложил Борисыч. Юлька в ответ лишь махнула рукой:
-Физиология биоробот'в эт' всё. Наслаждение физиологическим процессом, а любовь как ширма.-
На Юльке были чёрные очки,
за которыми было не разглядеть глаз.
-Ну что Вы! Если с любимым человеком, это выше. Это дар.
Это даже нельзя словами описать. Это два сливаются в одно…
- Вы мне одно скажите, Борисыч, -Перебила его Юлька, - Вы когда кончаете,
Вы делаете это только членом или мозгами тоже?
Интеллектуальный оргазм есть?
Борисыч от неожиданности поперхнулся дымом. Выкашлял:
-Гха-гха! Есть, ещё какой!
-Так вот.... A занимаясь медитацией... – Гекат Персессна затянулась
папироской. Дым вошёл в её бронхи. Зрелище было одновременно завораживающим и жутким: дым внутри Гекаты образовывал два ветвистых куста на вдохе , а когда выходил на выдохе, -кусты исчезали. А из выдохнутого богиней дыма родились призрачные совы, тут же улетавшие вслед ночи... .
- А занимаясь медитацией люди способны входить в своего рода транс.....
-Совершенно верно, Это тоже своего рода оргазм.
Только без физического контакта.
Богиня засмеялась: «Ну чтож, называйте это оргазмом, если Вам так нравится.»
-Но я определила бы это как «inspiration».
- Pardon?
Когда я хочу себе новую Kнигу, не сижу же я за писчей машинкой сама,
правильно? Я инспирирую подходящих кандидатов и они принимаются скрипеть перьями или стучать по клавишам.
Борисыч признался:
- Гекат Персессна, я, прошу прощения, заторчался и пропустил начало conversation.
Не напомните ли, о чём мы, вообще, беседуем?
-Мы беседуем о созидательной силе, государь. Вы изволите сравнивать её природу с актом оплодотворения млекопитающих, я же – с написанием литературного произведения.
-И кто из нас доселе прав, as well?
- Мы правы вдвоём. – Геката улыбалась. Ворот её утреннего кимоно загибался вокруг шеи как гигантский лепесток чайной розы. От солнечных лучей ли, или ещё почему, вокруг
головы богини сиял нежный золотой ореол.
-Видите ли, государь, святая дева – не являлась глистом-гермафродитом
и, соответственно, неспособна была произвести на свет Иисус Иосича без вмешательства архангела Гаврилы.
Так не думаете же Вы, что Книгу, которую Вы сейчас читаете, какая-то
Юлька Каценеленбоген написала без посторонней помощи???
- Эх-х-х-х... -Борисыч откинулся в шезлонге и уставился в небо:
-Хочу помолчать.
Бабу, почему-то, от таких разговоров, захотелось невыносимо.
Сгоря слепил из облаков пятнадцать голых девок, пухлых и белых как
снеговики. Вредный рассветный бриз обратил тридцать облачных ног в
пятнадцать русалочьих хвостов. Девки, одна за другой нырнули в перистую сиреневую реку, стремительно мелевшую в небе, и уплыли с ней на Запад...
-Облака, облака…. Скольк' эмоций, а всего навсего – пар, ба-aнальн'я вода.-
выловил его на небесах знакомый голос:
-Оденьть-ка мои очки и п'смотрите во-о-н туда, в просвет между двумя
тучками.
Борисыч посадил на переносицу Юлькины очки.
На реденьких облаках лежали розово-зелёные полосы, по консистенции вроде радуги, но лишь из двух цветов.
Он вернул на нос свои очки – радуги не было,
посмотрел на небо без очков, - с тем же результатом.
- Вот скажите мне теперь, эта радуга есть или её нет?
... – Борисыч пожал плечами.
-Её изображение, обьективно существует на ретине наблюдателя,
пользующегося светофильтрами.
-Существуют светофильтры, через которые не видно людей.
Мои любимые. А теперь посмотрите сюда:
Юлька протянула Борисычу треугольный
хрустальный кристалл, - медальон со своей шеи , - посмотрите сквозь него на солнце. Слонц в кристалле оказался целый хоровод.
-Так должны видеть мухи своими глазами, - сказал он.
- Наверное, только как они знают, куда лететь?
-А может быть, оно так на самом деле сделано, как пчелиные соты, просто люди могут видеть только одну соту за раз?
- Всё может быть, – сказала Юлька, - человеческий глаз –
очень несовершенный навигационный прибор.
Они замолчали.
Море шелестело волнами по прибрежной гальке,
с неба доносился свистописк чаек.
В какую-то минуту Борисыч, в конце концов, набрался смелости:
- Сударыня, - сказал он, глядя в тёмные очки Юльки Каценеленбоген,
- Я устал смотреть, как Вы с совершенно непостимым упрямством лишаете нас радости близкого общения уже третьи сутки.
(Здесь Борисыч сделал паузу, заполнив её неторопливой затяжкой.) Продолжил:
-Если бы я не был Вам интересен, Вы не уделили бы мне столько времени, не так ли? - Он развёл руками и улыбнулся самой своей доброй и честной улыбкой.
-Но мы же взрослые люди, почему мы торчим на улице как подростки?
Почему бы нам не подняться в номер?
Я немного старше Вас, и, поверьте, я тоже был пресыщен и разочарован.
Но между мужчиной и женщиной случаются чудеса, Юльенька... Здесь Борисыч наклонился к даме и взял её за руку:
- Вы можете испытать что-то новое, возможно, единственный раз в жизни.
Что-то, что Вы будете вспоминать потом как самый свой лучший опыт.
Борисыч отпустил юлькину руку и приложил ладонь к груди, там, где сильнее стучало:
- Кроме того, я гарантирую Вам полную безопасность и confidentiality.
-Алё, Борисыч? Борисыч, я Вас не отвлекаю?
- А? Борисыч распахнул глаза: Гекат Персессна дымила в соседнем кресле папиросой.
Не застукай богиня его в такой особенный момент, Борисыч, возможно, не спорол бы глупость. Ощущая же себя пойманным с поличным, он поспешил перейти в нападение:
-Так какие планы, Богиня?...
-Планы заканчиваются: клетчатый мы выкурили, в горошек осталось две папиросы...
- Вы что же, так и собираетесь всё время так сидеть и курить?
Он тут же пожалел о сказанном. Геката медленно стала поворачивать голову.
Небо потемнело внезапно и очень быстро. Ветер поднял её волосы дыбом.
Из волос, как из травы поднялись в боевые стойки чёрные змеи-кобры.
- Вам со мной, случаем , не скучно, Борисыч?-
Голосом совершенно спокойным, даже участливым, поинтересовалась она,-
Вам случайно не захотелось в Сочи?
В номер к Юльке Каценеленбоген?
Позади Гекаты ударила молния, с очертаниями навроде вопросительного знака.
Шарахнул гром.
Борисычу захотелось куда угодно,
только подальше от разъярённой фурии.
На балкон тут же обрушился ливень.
Образ Гекаты размыло водой словно свежую акварель.
В следующий же момент, она стекла разноцветными ручейками в песок...
В море, неподалёку от берега,
свинтился из воды и ветра средних размеров торнадо
и пошёл на дом, по дороге выдёргивая пальмы из песка, как морковку...
Подхватил крышу и схруcтел её как вафельный стаканчик.
Пол вздрогнул: словно из –под кресла выдернули ковёр, распался на отдельные мраморные плиты, и тоже исчез в пасти урагана.
Как гигантский пылесос, смерчь затягивал песок, стремительно надвигаясь на Борисыча. Ещё мгновение, и воронка засасала его в свой тёмный хобот...
|
|
|
