тёмном коридоре – трубе, через которую пролетают души в круговороте сансары, приоткрылась маленькая боковая дверца, впустив веерообразный белый свет.
И в светлом пятне Борисыч увидел знакомый силуэт в кимоно:
-When they gonna come for you, - don't go with them. Ask for Hermes! - донесло эхо до Борисыча. Тонкая рука качнула рукавом в прощальном жесте.
Дверца захлопнулась. «Гека-а...» – закричал было Борисыч, да крик застрял в горле, так как не было горла, был лишь чёрный туннель.
Борисыча несло по трубе всё быстрее и быстрее. Он почувствовал, что выдержать ускорения он не в состоянии и вот-вот начнёт распадаться на элементарные частицы...
Удар был внезапным и очень жёстким.
-Don't move!
Он и не собирался двигаться. Ему было ну очень гадко:
его всего трясло крупной страшной дрожью.
Кожа была сопливо-мокрой, кажется, это была кровь...
Боль. Невыносимая, разрушающая боль…
Его заковали в пластиковый ошейник, привязали ремнями к доске, вогнали в вену иглу...
Cостояние, в которое Борисыч провалился, сном назвать было никак нельзя.
Ему просто всё стало безразлично и спокойно.
Трубка катетера, внутри которой он оказался, причудливо изгибалась.
Как по реке, плыл он всё дальше и дальше...
Вокруг урчало голосом Иоанна Себастьена:
«Врмремя – это самое относительное измуррение относительно дрмругих оносительных измуррений...»
